внешний вид
Он понятия не имел, в чем вся мякотка этой игры, но выделяться как-то не хотелось. И каждый раз, когда в телевизоре происходило что-то важное, он вопил вместе со всеми, снова и снова задаваясь вопросом, что это сейчас было. Речь шла о футболе, ясен пень, и это был тот неловкий момент, когда не можешь отказать в просмотре события, в котором сам ничерта не смыслишь, но в принципе можешь доставить удовольствие другим, позволив им смотреть трансляцию.
- Ох, как они их, как – с придыханием шепчет Джон, один из завсегдатаев бара.
Чем Джон нравится Уитли, он не травил свои крутые истории, и поэтому казался человеком, не то что бы успешным, но не испытывающим потребности переложить свои неприятности на чужие плечи. Он любил делиться лишь чем-то интересным, как покупка нового телевизора, или пятерка его дочери, с которой он может говорить лишь по телефону.
- И не говори, друг, - хмыкает Уитли, и на щелчок пальцев, как требование новой порции пива, он отрицательно покачивает головой. – Тебе достаточно сегодня.
На секунду в глазах Джона мелькает ярость. Уитли знает этот взгляд. Перед ним сейчас будто его батя, обычно спокойный, вечно пьяный, но стоит сказать, что нету добавки, как тот превращался в машину ненависти. Это состояние, когда человек теряет понятие нормы для себя, тяготеет к большему, нежели меньшему. В этом плане почти все, кто был поклонником алкоголь, склонялись к этому. Но, прежде чем он сам разовьет конфликт, Райан хмурится.
- Ты же не хочешь, чтоб твоя дочь слышала тебя в таком состоянии.
Это срабатывает, сглаживая углы и напряжение, нарисованное на лице Джона. Он, нехотя, соглашается, понимая, что любовь к дочери сильнее, чем его любовь к выпивке.
Наступает то время затишья, когда можно отпросится покурить, расслабиться, когда новые посетители не наплывают, скоротать время за стаканом чего-то, чтоб разговор о давнишних делах, при неожиданной встречи, лился быстрее. А те, кто уже давно тут коротает время, притихают, переходя на шепот, за чем-то личным, или не очень, изредка взрываясь приступами хохота. Сейчас все принялись обсуждать прошедший матч, а Райан, цепляет за ремень своего начальника, иногда снующего в его обители, за барной стойкой, говоря, что отлучится.
Уитли словно живет по инерции. Он закуривает, только переступая порог черного входа, воображая себя Майклом Джорданом, отправляет черный мусорный пакет в бачок. Он себе засчитывает трехочковый, поклоняется аплодисментам воображаемой восторженной толпы. Зимой приходится пританцовывать, чтоб не умереть на месте, даже если ноги гудят, а голова свинцовая от понижения давления. Сейчас он расслабляется, осунув плечи, прикрывает глаза, садясь на верхнюю ступеньку лестницы. Но, только докурив, он срывается с места, понимая, что пустота в его голове хуже любой пытки. Движения занимают его сознание, отвлекая от этого.
Райан принимается протирать стаканы, выстраивая их армаду, и временно сосредотачивается лишь на этом. И из чудесного небытия его вырывает знакомый голос.
- Я перестал запоминать, кого видел, уже очень давно, - он щерится в улыбке, выглядит враждебно, но на самом деле мог бы легко перегнутся через стойку, чтоб поцеловать ее в щеку. – Это порождает много непонятных моментов, когда три раза на день я здороваюсь со своим отражением в зеркале. – Райан причмокивает губами, заламывая руки. - О, мое славное дитя, чем опять этот невежда тебя оскорбил?
Он кивает, поджимая губы, исполняет требуемое. Ему давно хотелось сделать замечание, на правах старого пердуна, что такой юной и хорошей девочке неповадно жрать портвейн. Но он каждый раз приберегает свои офигительные советы при себе. Право слово, они никому не упали. Особенно ей. В конце концов, он не моралист, если работает тут.
- Ох, нет, сначала ты, а потом я. – Ставит условие он, придвигая стакан к ней.
И, все же, чтобы не казаться совсем уж затраханным жизнью, он исполняет предыдущее, о чем думал. Уитли легко преодолевает расстояние, чтоб клюнуть Эйлен в щеку своим колючим подбородком, при этом губами целясь куда-то в висок.
Отредактировано Wheatley Ryan (2013-07-11 02:51:18)